Век Дарвиновского музея
Дарвиновский музей создан в 1907 году.
Любое
яркое явление культуры начинается с творческой личности. И для Дарвиновского музея такой личностью стал его основатель и бессменный директор до 1964
года, доктор биологических наук, профессор Александр Федорович Котс. Если бы
понадобилось в нескольких словах охарактеризовать этого неординарного человека, то слова –
ученый, музеолог и педагог — наиболее полно высветили бы грани дарования
Александра Федоровича.
Александр Котс родился в городе Борисоглебске в 1880 году в
семье немецкого эмигранта, доктора философии Геттингенского университета,
одаренного ботаника, лингвиста и поэта-любителя Альфреда Карловича Котса и
Евгении Александровны, урожденной Грасман.
В своих воспоминаниях Александр Федорович написал:
«С трех лет я себя чувствую зоологом, с пяти — музейцем, страстным собирателем
всего, что хоть немного относится к животным. Эту мою любовь к Природе я считаю
унаследованной от отца и матери.»
Область научных интересов будущего биолога
определилась довольно рано. В 1899 году, 19-летний гимназист Саша Котс
отправился в свою первую самостоятельную экспедицию в Западную Сибирь.
Впечатления от природы этого края были необыкновенно яркими, а изготовленные
юным исследователем препараты птиц стали основой естественно-научных коллекций Дарвиновского
музея. Именно эти чучела птиц, представленные на ХIV выставке Всероссийского
общества Акклиматизации, принесли Александру признание его таксидермического
мастерства и Большую серебряную медаль.
Результаты полевых исследований ученика 7 класса гимназии
Александра Котса были удостоены публикации в сборнике трудов Общества
испытателей природы. Его первая научная статья называлась «Заметки об
орнитологической фауне Юго-Западной Сибири».
Успехи начинающего биолога и таксидермиста не
были случайными. Решающую роль, несомненно, сыграло знакомство с Фёдором Карловичем Лоренцом (1842 — 1909) — известным зоологом-систематиком и
владельцем лучшей таксидермической фирмы Москвы. Чучела, изготовленные опытными мастерами этой
фирмы, отличались высоким качеством, динамичными и естественными позами. Именно
поэтому их так охотно покупали все крупные зоологические музеи Европы.
Александр Котс не только учился у опытных препараторов фирмы Ф.К. Лоренца, но и
использовал любой шанс для пополнения своей домашней коллекции. Конечно, тощий
кошелек гимназиста был не в состоянии оплатить все о чем мечталось, но Лоренц
давал юному энтузиасту право вносить плату в рассрочку. Многолетняя дружба этих
людей оборвалась лишь со смертью Фёдора Карловича. Чтобы сохранить в
целостности, спасти от “распыления” результаты сорокалетних коллекционных
сборов по изменчивости окраски животных, Александр Федорович предложил
наследникам Лоренца себя в качестве финансового директора фирмы. По его просьбе
жалование ему платили чучелами, и мастерская
по-прежнему предоставляла Котсу экспонаты
по льготным ценам. Три томительных года, заполненных конторскими книгами,
бланками заказов, капризами клиентов, обернулись в итоге сотнями прекрасных
музейных экспонатов.
Но все это было позже. А тогда, на исходе XIX
века, ни о каком музее не шло еще и речи. Просто была домашняя зоологическая
коллекция красивых и редких экспонатов, не объединенных общей идеей.
В 1901 году Александр Котс поступил на
естественное отделение физико-математического факультета Московского
университета. Увлекательные лекции М.А.Мензбира, В.И.Вернадского,
К.А.Тимирязева, А.П.Павлова заставили забыть о давнем увлечении. Теперь все
средства, выручаемые от частных уроков по биологии, уходили на приобретение иностранной
литературы по общей биологии. Труды Альфреда Уоллеса, Гуго Де Фриза, Августа Вейсмана,
купленные Александром Котсом в те годы, бережно хранятся в библиотеке музея по
сей день.
В 1905 году Котс едет за границу в Вилла-Франку
на практику по гидробиологии. Кроме того его очень интересовало, как
преподается курс дарвинизма в крупнейших университетах Европы. Личное
знакомство со столпами эволюционного учения - Гуго де-Фризом, Августом
Вейсманом, Эрнстом Геккелем оказалось очень полезным для студента-биолога;
вместе с тем, он обратил внимание на то, что отсутствие демонстрационных
материалов в аудиториях делает лекции сухими, формальными. Длинной чередой
прошли перед глазами молодого
исследователя естественно-научные музеи Мюнхена, Берлина, Дрездена, Штутгарта,
Бреславля, Лейпцига, Франкфурта, Иены, Бонна, Брюсселя, Парижа, Лондона... Как же похожи оказались они на стеллажи
огромной библиотеки, где каждая витрина — редчайший манускрипт, закрытый
наглухо для неподготовленного посетителя. “Везде все те же монотонные ряды
звериных или птичьих чучел, как будто самая искусная инсценировка жизни
животных в состоянии раскрыть смысл изучения живой природы”, — писал Александр Котс.
Даже в знаменитом Дарвиновском зале Британского музея его поразило “богатство
фактов и скудость, недосказанность объединяющей идеи”.
Вот тут-то Александр и вспомнил о своей
коллекции! Он загорелся идеей создать музей, пропагандирующий
основы эволюционного учения. Но как?.. Не было ни средств, ни помещения для
осуществления мечты. Ничего кроме упорства и энтузиазма.
Было ясно, что новый музей должен сплавить в единое
целое два творческих начала - теоретические знания и их наглядное
подтверждение. И фортуна улыбнулась искателю. В 1907 году Александр Котс был
приглашен на московские Высшие женские курсы для ведения практических занятий
по анатомии животных, а несколько позже молодому преподавателю доверили чтение
лекций по дарвинизму.
Это событие стало поворотным пунктом в судьбе
музея и его основателя. Из тесной квартиры коллекция перебралась в
зоологическую лабораторию курсов и “...накануне лекций десятки препаратов
извлекались из шкафов и располагались на столах в аудитории в порядке,
предусмотренном ролью каждого объекта”. Молодая аудитория с вниманием и
благодарностью встречала увлеченного лектора.
Определилось и новое направление комплектования
музея. А.Ф.Котс писал, что коллекции “объединялись по отдельным главам
эволюционного учения: географическая, возрастная и персональная изменчивость,
приспособления, менделизм, ламаркизм, происхождение человека...”. Ответы на
кипы писем с заказами в Германию, Англию, Францию не заставляли себя долго
ждать. “Редкая неделя обходилась без посылок, редкий день не приносил конвертов
с иностранной маркой и редкий час — без новых планов о дальнейших пополнениях
музея”, — вспоминал впоследствии Александр Федорович. Частично новые экспонаты
оплачивались зоологической лабораторией, которой руководил в те годы выдающийся
биолог Николай Константинович Кольцов, но большая часть коллекции по-прежнему
покупалась на средства основателя музея.
В 1911 году в жизни Александра Котса произошло
очень важное событие: он женился на Надежде Николаевне Ладыгиной (1889-1963).
Это она — прилежная третьекурсница Московских высщих женских курсов, староста
биологического кружка, увлеченная в равной степени психиатрией и зоологией —
станет потом известным ученым-зоопсихологом, автором многих научных трудов,
доктором биологических наук. В ту пору будущая научная карьера только
угадывалась. Со старинных фотографий спокойно и внимательно глядит на нас
несравненной красоты девушка. Стройный стан, бархатно-карие глаза, длинные
косы, уложенные русым венцом вокруг головы. Черты этого нежного облика, как
зеркало, отражают прекрасную душу. Девушка с пророческим именем “Надежда”
навсегда связала свою судьбу с Александром Федоровичем. Полвека, наполненных
тяжелыми испытаниями и радостными победами,
связывали ее с музеем, честь основания которого Котс, бесспорно, разделял с
ней.
Молодая чета с удвоенной энергией занялась
музейной коллекцией. Именно про тот период истории музея А.Ф. Котс писал: ”На
последние рубли недоедающих хозяев в адрес курсов прибывали посылки с райскими
птицами и прочими чужеземными редкостями”. Удача для этих людей была не в
материальном благополучии, не в сытости. На вершины счастья их поднимала
страсть к созиданию, жизнь в творчестве.
Весной 1913 года Александр Федорович Котс вместе
с Надеждой Николаевной вновь поехал за границу. На этот раз основной целью
поездки было приобретение новых экспонатов в таксидермических фирмах Лондона,
Берлина, Гамбурга и Галле, куда поступали собранные со всего света экзотические
животные. Кроме множества естественно-научных экспонатов были куплены книги по
биологии и пять подлинных писем Чарльза Дарвина.
В том же 1913 году были изданы научные труды
Александра Котса: “Этюды по теории эволюции” и “Пути и цели эволюционного
учения в отражении биологических музеев”. В последней работе впервые
обосновывалась необходимость использования произведений искусства в естественно-научных
музеях.
Даже в суровые годы революции и гражданской
войны, полные смятения, террора, голода и холода, сотрудники музея не прерывали
своей работы. В нетопленных музейных стенах создавались скульптуры, картины,
чучела животных, велись научные исследования. В январе 1918 года Губернский
комиссар (и профессор Высших женских курсов) Павел Карлович Штернберг выдал
охранное удостоверение на “представляющие большую научную ценность” коллекции
музея.
Время было тяжелое: Котсу приходилось совмещать
сразу множество должностей. Он преподавал в МГУ, Военно-педагогической
академии, Педагогическом институте, читал научно-популярные лекции в
многочисленных клубах. Кроме того, в 1920-е годы А.Ф. Котс был назначен
директором московского зоопарка. Здесь он возобновил прерванную в годы
революции экскурсионную и научно-исследовательскую работу. Экспериментальные
исследования проводились по зоопсихологии, генетике и межвидовой гибридизации.
Столь непростое совмещение должностей ученого оказалось полезно и для музея.
Результаты этих работ, зафиксированные в фотографиях, рисунках и чучелах, и
сегодня являются неоценимым экспозиционным материалом.
Не только вопросы общей биологии волновали
директора музея. Постоянной проблемой научного творчества Александра Федоровича
была разработка экспозиционных и лекционных методов пропаганды эволюционного
учения. К 1941 году, за 30 лет существования музея, Котс ознакомил с
экспозицией около полумиллиона посетителей. Его блестящий лекторский талант никого
не оставлял равнодушным. В архиве хранятся сотни благодарных писем и
восторженных отзывов в адрес Александра Федоровича.
Несмотря на трудоемкую работу по комплектованию
и учету коллекций, бесконечные хлопоты о строительстве нового музейного здания,
Александр Федорович находил время для творчества. Он - автор более двухсот
музееведческих работ. Однако большая часть творческого наследия Котса хранится
в рукописях. Сегодня мы вновь обращаемся к ним. Начиная с 1993 года, вступительные
статьи в сборниках Трудов Государственного Дарвиновского музея принадлежат перу
его основателя. В 2013 году музей приступил
изданию Собрания сочинений А.Ф. Котса. Его работы не утратили своей
актуальности и являются классикой музееведения – об этом свидетельствует
неослабевающий интерес читателей.
Судьба музея и его основателя удивительны. Лучше
всего об истории создания первого музея биологической эволюции написал сам
Александр Федорович Котс: “Та самая настойчивость, которая когда-то заставляла
меня мальчиком добровольно голодать, тратя данные на завтрак деньги на покупку
мертвых птичек и зоологических картинок, — та же самая настойчивость и упорство
двигали мною полвека, побуждая день за днем и год за годом собирать,
накапливать десятки, сотни, тысячи научных экспонатов для музея...” Своим
энтузиазмом директор заражал и сотрудников. Творчество объединяло всех.
Коллекции росли, со временем экспозиционные залы музея стали напоминать
переполненные фондохранилища. Однако ждать новых стен музею пришлось очень
долго. Лишь в 1995 году сбылась заветная мечта основателя и многих поколений
сотрудников: Дарвиновский музей обрел собственное здание и распахнул двери
перед своими гостями.
Александр Федорович прожил нелегкую, полную
лишений и невзгод, но прекрасную жизнь. Ему посчастливилось видеть свое детище
признанным и любимым, в музее всегда работал дружный коллектив, и направление
творчества когда-то определил он сам. А.Ф. Котс завещал нам, своим потомкам,
очень многое: свой музей, свои статьи, свой пример противостояния хаосу, свой
мальчишеский пыл и опыт патриарха. Жизнь, к счастью, иногда дарит нам
незаменимых людей.